Михаил Маришин - Звоночек 2[СИ, закончено]
Ровно в десять утра прозвучал ожидаемый телефонный звонок и безразличный голос, убедившись, что разговаривает именно со мной, сказал.
— Через час вам надлежит быть в главном управлении кадров наркомата внутренних дел. Пропуск на вас заказан.
Я, поначалу, даже не понял, что мне было сказано и "завис", но потом, спохватившись, переспросил уже готового повесить трубку абонента.
— Какого наркомата?
— Наркомата ВНУТРЕННИХ ДЕЛ! — с нажимом, но всё так же безразлично повторил голос и добавил, — Не опаздывайте!
Чудны дела Твои, Господи! Не рановато ли? Когда там ОГПУ в НКВД перековали? А чёрт его знает! Не помню. Важно то, что мои надежды, похоже, рухнули. Сейчас вместо нормальной конструкторской работы мне подбросят что-нибудь кучерявое и, наверняка, гиблое. Судя по прошлому опыту участия в делах этой конторы. Где, интересно, усатый меня в следующий раз прятать будет, если, конечно, выживу? Уж, не на Соловках ли? Ладно, причитаниями делу не поможешь, надо переодеваться.
На Лубянке в коридоре у ГУ кадров собралась немаленькая толпа чекистов, которых вызывали по очереди в кабинет. Я уже смиренно приготовился ждать, припоминая стояния в поликлиниках моего времени, когда надо было закрыть больничный, но ровно в назначенное время вышедший сотрудник назвал мою фамилию и пригласил в кабинет.
— Товарищ Любимов. — констатировал факт моего присутствия усатый полноватый дядька в круглых очках, — Вот приказ о присвоении вам звания лейтенанта государственной безопасности, ваше удостоверение. Распишитесь здесь и здесь.
После того, как я поставил пару автографов в журнале, чекист протянул мне незапечатанный конверт.
— Вот приказ о вашем новом назначении, распишитесь на конверте и отдайте мне.
Выходил я из кабинета, уткнувшись в лист бумаги, читая на ходу. Очень уж не терпелось узнать, что меня ждёт в ближайшем будущем. Вроде терпимо. Зачислен в штат ГЭУ и направлен спецпредставителем на ЗИЛ. Хорошо. А вот нарезанные задачи заставили задуматься. Первая была ожидаемая, но сформулирована очень размыто. "Обеспечить замену мотора автомобилей ЗИЛ-140 и ЗИЛ-160 на аналог, соответствующий по дымности и шумности лучшим мировым образцам". Где ТТЗ на мотор? Где, мать вашу, образцы? Что значит "обеспечить"? Это слово можно трактовать как угодно, в том числе, весьма широко.
Вторая же проблема, которой я должен был заняться, заставила меня действительно серьёзно задуматься. На меня, наряду с руководством завода ЗИЛ и руководителем спецКБ Гинзбургом, возлагалась ответственность за освоение в серии Московским автозаводом не чего-нибудь, а танка Т-26! Это когда Т-26 в Москве делали? Т-27, 37, 38, 40 и даже 60 — было. Т-26 — не было! С какого перепуга? В эталонной истории его даже в войну по мобилизации на СТЗ планировали!
Но больше всего меня впечатлила подпись в конце приказа. По сравнению с этой короткой строчкой всё остальное было сущей ерундой. "Наркомвнудел Ежов". И автограф. Абзац. Не думал, не гадал он, никак не ожидал он такого вот конца! Если всё "своевременно", то выходит, что Ежевичка скурвился окончательно к концу 38-го года, за пять с половиной лет. Вот только сомнений, что события идут "своевременно" всё больше и больше. Уж сколько воплей было о репрессиях в 37-38-м, такое не забывается. И как-то мне странно думать, что сидел-сидел этот сексуальный меньшевик на попе ровно до 37-го года, а потом с катушек слетел. Нет, не бывает такого. Что в человеке чёрное внутри есть, сразу наружу лезет, как только он получает власть. Пусть год, пусть даже два он осваивался-осматривался, но и тогда его назначение на пост наркома должно было в 35-36-м году состояться.
В общем, пяти лет у меня нет. Эту проблему надо решить максимум за два года. И первое, что приходит на ум — надо этого голубя валить. Беспощадно.
— Сколько лет! Сколько зим! — Косов поймал меня за локоть, когда я, не замечая ничего вокруг, шёл мимо него "контркурсом", — Ты что такой грозный, как на расстреле врага народа?
— Здорово. Да, понимаешь, из кадров иду, — ответил я очевидное, внутренне поразившись интуиции следователя.
— На комиссию направили?
— Нет, младлея дали и новое назначение к вам в ГЭУ.
— Прошёл, значит, уже переаттестацию… — Косов тяжело вздохнул, — повезло.
— Что?
— Ты вообще здесь? Или от счастья себя не помнишь? — следак даже заглянул мне в глаза, чтобы убедиться, что я на него реагирую, — Позавчера ЦИК вынес постановление об образовании наркомата внутренних дел. Все сотрудники ОГПУ и местных ГПУ при переходе в наркомат переаттестовываются с присвоением персональных званий! Как в РККА. Только там звания ещё в феврале ввели.
— Слушай, а кто такой этот Ежов, что наркомом назначен? — попытался я раздобыть хоть какую информацию и малость восстановить ориентировку.
— Тише ты! — шикнул на меня Косов, — Бывший начальник орграспредотдела ЦК. В комиссии партконтроля, что нас проверяла, участвовал. И занимался как раз кадрами. А больше и не знаю ничего. Поработаем — увидим. Хотя, кто поработает, а кто и нет. Некоторых людей Генриха уже уволили, кого-то услали подальше с понижением в должности. Зато "казачки" наверх лезут — только держи!
— Какие казачки?
— Товарищи из Северокаказского ГПУ. Они как раз себя во время войны хорошо проявили. А Ягода, кстати, слетел за развал борьбы с контрреволюционным элементом в Закавказье. Официально.
— Дела…
— Не журись, мы-то с тобой тоже руку приложили, помнишь? — Косов уже явно причислял себя, а также меня, к группировке, которая прежнего начальника ОГПУ и свалила. — Это зачтётся.
Эпизод 5
Московский автозавод ЗИЛ, успевший за такое короткое время стать родным, встретил меня настороженно. Хотя меня и знали там, как облупленного, но форма и мой новый статус явно отпугивали людей. Ещё свежи были в памяти нападки со стороны чекистов и попытки найти на заводе вредителей, виновных в поломках моторов, направленных в народное хозяйство. На общем фоне выделялись два ярких полюса — директор завода Рожков искренне мне обрадовался, надеясь, что я помогу ему разобраться со свалившимися нежданно негаданно проблемами, и начальник заводского КБ Важинский, на лице которого при первой встрече явно читалось предчувствие того, что относительно спокойная жизнь закончилась.
Первое же совещание с участием всех начальников цехов, конструкторского отдела, представителей парторганизации, созванное по вновь свалившимся на завод вопросам, позволило мне гораздо лучше осознать сложившуюся ситуацию. Первоапрельский показ техники оказался весьма и весьма важным событием в жизни наркомата тяжёлого машиностроения и повлёк за собой значительные изменения. Прежде всего, ГУ БД было формально расформировано, войдя отделами в управления и тресты автомобильной, судостроительной, авиационной промышленности и железнодорожного транспорта. Но фактически оказалось, что начальником ВАТО, всесоюзного объединения автотракторной промышленности, стал Лихачёв. Это решение было принято второго апреля на расширенном заседании ВСНХ.
Там же была произведена корректировка планов производства БТТ, поводом к которой послужили нарекания военных на танк Т-26. Его низкая энерговооружённость портила неплохую, в целом, машину. И ведь мотор, позволяющий исправить этот недостаток, имелся! Всё упиралось в трансмиссию. Решение применить в этом танке коробку передач ЗИЛ лежало на поверхности, более того, я сам его озвучивал ленинградцам больше года назад.
Но на этом пути были свои подводные камни. Новые агрегаты пришлось бы вместе с дизелями везти из Москвы, либо осваивать их производство на месте. Это не устраивало и железнодорожников и руководство завода N174. В конце концов, восторжествовало здравое мнение сосредоточить строительство машин там, где делают их основные агрегаты. Заводу имени Ворошилова, коль скоро он выпускает дизеля 130-й серии, а коробка Т-26 снимается с производства и должна быть там заменена на что-то другое, поручили танки Т-28 и Т-35, освободив Красный Путиловец для строительства карьерных самосвалов. 26-й танк, соответственно, переезжал в Москву, туда, где выпускают его основные агрегаты. Производство бронекорпусов должно было быть развёрнуто на Подольском крекинго-электровозном заводе вместо корпусов Т-27 и Т-37. Сборка же должна идти и на ЗИЛе, и в Подольске. Один и тот же железнодорожный состав, курсирующий между заводами, должен был доставлять на сборочные площадки либо корпуса, либо механизмы. После всех этих перестановок лёгкие плавающие танки оказались вытеснены в Сталинград, на завод, который делает подходящие для них движки.
В любом случае, все эти телодвижения только ожидались и находились в стадии планирования, моего непосредственного участия не требуя. А вот с мотором для лимузина надо было разбираться. И быстро. Первым делом надо было определиться с "мировым уровнем", к которому следует стремиться. Сбор информации по линии Внешторга и по линии ИНО ГУГБ НКВД СССР. Впрочем, никаких спецопераций не потребовалось, просто представители Внешторга, работники посольств или просто частные лица, интересовались покупкой дорогих машин, их характеристиками, осматривали их, а потом в Союз летели телеграммы-молнии. Затраты копеечные, а время, затраченное на сбор информации, не шло ни в какое сравнение со временем, затраченным на пересылку этих сведений по инстанциям уже внутри Союза. Зато уже через десять дней на ЗИЛе точно знали, что легковые машины элитного класса комплектуются бензиновыми моторами на 8-12 цилиндров, в большинстве своём, рядными. Поэтому, мы посчитали допустимым взять в качестве эталона "вонючести" "Линкольн" из правительственного гаража, который обещали предоставить в наше распоряжение.
